Ахти, матушка, голова болит

Помнится, в начале семидесятых попала мне вожжа под хвост: захотелось научиться играть на гитаре. Да так захотелось, что на фанерной «ленинградке» пилил по двенадцать часов в сутки, до кровяных пузырей на пальцах, до роговых мозолей… Любовь к гитаре была совершенно иррациональная, тем паче, что бог не дал ни малейшего дара, и возраст был неподходящий для начала штудий, да и педагога не было. Но как услышу игру приличного музыканта — аж дрожь берет. Всех российских гитаристов знал поименно, мгновенно отличал по стилю: кто именно играет.

Да. Прошло какое-то время, приобрел приличный инструмент и чему-то научился, хотя так и остался обычным «ковырялой», потолок которого — унылое изложение чего-то из сборников для музучилищ. Но как-то сами собой образовались знакомства в Саратовских гитарных кругах, в кои стал я вхож.

И был в ту пору в Саратове единственный гитарист «от бога», который числился педагогом, а по сути был бесплатным концертантом для всех фанатиков, кто приходил к нему на занятия. Звали его Виктором. Был он нищ, как церковная мышь, и все его имущество составляли дрянной домишко дореволюционной постройки с крохотным садиком, концертный костюм да три гитары, одна из которых работы Шерцера стоила безумных денег и звучала так, что волосы поднимались, бежали по шкуре мурашки и думалось: не может так петь кусок дерева со струнами.

В девяностые годы Виктор было приободрился, стал давать платные концерты и начал готовить новую программу. Но что-то не срослось: кому была нужна классика? Да и коммерсант из него был никакой. Помнится, пришел я к нему домой, сидит Виктор перед пультом и играет отменную пьесу. «Что это?», — спрашиваю. «Ахти, матушка, голова болит». «Михайло Высоцкий».

Вот так я впервые эту страшную штуку услышал.

Где-то с месяц прошло, и узнал я грустную новость: помер Виктор. От чего? А кто его знает. Похоронили Виктора, поставили обелиск с мраморной гитарой на могиле. Помню, как шли с кладбища вдвоем с другим гитаристом — назову его Сергеем — и вспоминали Виктора. И вот говорит Сергей: «Ну, больше некому сыграть «Ахти, матушка», буду учить — тем более, что для семиструнки написана». А надо сказать, что был Серега именно семиструнником — представителем касты, нынче поголовно вымершей.

Нет, не буду врать, что екнуло что-то во мне. Ничего не екнуло. Но пару месяцев спустя закопали мы Серегу. А было ему в ту пору едва ли сорок.

Вот тут-то я и призадумался.

Чуток позже появился Интернет и стало возможным добывать почти любу информацию. Вот тогда- то, уже в двухтысячные, прочитал я про Михаила Афанасьевича Высоцкого. Был он из крепостных, перебивался частными уроками и игрой, учил вроде бы игре самого Лермонтова и тот посвятил ему стихотворение «Звуки». Одна из последних написанных им пьес и была «Ахти, матушка». И, говорят, помер Высоцкий от обычной болезни талантливых русских людей — от неумеренного винопийства. Ну, а судьба Лермонтова известна.

В то время впервые услышал я и игру великого Сергея Дмитрича Орехова. Мужик со здоровенными граблями, играл он смело, полным звуком, немыслимо чисто и бегло. Помню, как на концерте в Саратовской филармонии народ криком кричал после каждой сыгранной пьесы — и вдруг сквозь вопли и аплодисменты услышал я истошный крик: «Матушку!»

И Орехов сыграл «Матушку». Господи, как он играл! Безо всякого микрофона зал наполнялся звуком под завязку, гитара рыдала, пассажи были немыслимого блеска, а сам музыкант, казалось, был вовсе непричастен к тому, что творилось. Пальцы его мнились почти неподвижными, лицо — бесстрастным, и лишь изредка как-то мучительно вздрагивали плечи.

Я уже знал, чем это кончится. И — да, скоро, в 98 году, когда я уже перебрался в Подмосковье, Орехов умер.

Но на этом история не кончилась.

Был в Томске замечательно талантливый молодой парень, Алексей Зимаков. Закончил «Гнесинку», потом — аспирантуру, побеждал на самых престижных гитарных конкурсах. Вы подумайте — побеждать испанцев, законодателей гитарных мод, в их родных заграницах — это дорогого стоит.

В 2010 году он записал на концерте в Томске «Ахти, матушка, голова болит». А через год судьба обошлась с ним так, что, наверное, смерть показалась бы лучшим выходом: в жуткий мороз отморозил он руки, и отняли ему все пальцы, кроме больших.

Вот такая история.

А теперь слушайте:

https://www.youtube.com/watch?v=CwJerQ-M56Y

https://www.youtube.com/watch?v=ltgSpjHvIyU